(4) 38. Медуза/fem!Штейн.

[S.E.K.]

Медуза/fem!Штейн. Секс на белых халатах на полу медпункта, запах лекарств.

@темы: не выполнено, 4 круг

Comments

[Гость]

1 197 слов.
ООС. Рейтинг ~ R.
Автор заранее просит прощения за все.

читать

Сзади хлопает дверь.
Сквозняк врывается в комнату, принося с собой запах почти готового ужина, распространяющийся из столовой Академии, и шум разговоров учеников, околачивающихся в коридоре. Я резко оборачиваюсь, выглядываю из-за ширмы, желая выяснить, кого принесло в медпункт на этот раз. Если честно, мне уже до ужаса надоели инфантильные студенты, которые приходят по большей части для того, чтобы под каким-либо благовидным предлогом вытрясти из меня справку о плохом самочувствии и смело сбежать с уроков. Подростки… Такое впечатление, будто им всем по шесть-семь лет. Будто они застряли в том возрасте, когда заботливая мамочка всегда сможет уберечь от опасностей, всегда норовит отдать ребенку все самое вкусненькое, а сама предпочитает довольствоваться малым. Эти подростки… они не готовы ко взрослой жизни. Они не готовы к серьезному противостоянию. Они такие слабые, что, кажется, если кинуть им в лицо парочку едких слов, то они тут же расплачутся и развалятся на глазах, будто старая картонная коробка, попавшая под дождь.
Эти подростки… никто. И мне это на руку.
Я уже мысленно прокручиваю в голове все возможные вежливые формулировки фразы «сгинь, ничтожество».
Но за ширмой меня ждет колкая, ломкая улыбка, пронизывающий тонкой рапирой взгляд и сигарета, зажатая между тонкими пальцами.
- Доктор Медуза! – вместе со словами изо рта портативным туманом вытекает пряный табачный дым.
- Доктор Штейн… - на моё лицо тут же непроизвольно наползает маска безобидной и доброжелательной дурочки.
А внутри тысячи змей одновременно сплетаются в сотни клубков. Когда мы остаемся наедине, мне всегда очень нервно.
Играть роль, не выдать себя. А если все-таки догадается – убить тут же. Мне кажется, что эти мысли проносятся у меня на лбу бегущей строкой. Что вы говорите – ещё никто не догадался, что я ведьма?!
- Как работается? – слегка наклоняется ко мне. – Вас ещё не утомили наши непоседливые студенты?
Я рефлекторно делаю шаг назад, словно ища возможности спастись. Смятые эмоции – несколько лет одиночества и невыразимая усталость – осыпаются мне под ноги пеплом с её сигареты.
Она выше, чем я, а потому каждый раз, заговаривая с ней, мне приходится немного поднимать голову. А ей – смотреть на меня сверху вниз. Как будто даже своим ростом она пытается лишний раз показать свое превосходство в нашем вымышленном негласном соревновании за право лидерства.
Она вся состоит из противоречий – моральных принципов и запретных желаний, – которые кое-как наспех вшили в тело одного человека, оставив множество шрамов-швов, тянущихся по коже подобно границам стран на контурных картах. Пепельные волосы чуть ниже лопаток, большая грудь и тонкие красивые ключицы, изредка выглядывающие из ворота просто темно-серой майки, когда доктор наклоняется. Очки, в которых она выглядит немного старше и более усталой; белый халат, части которого схвачены размашистым хирургическим стежком, призван скрывать от глаз окружающих отличную фигуру.
Жутковатого вида стальной болт в голове наводит на мысли о том, что вряд ли Франкен спит на боку – ей же, наверное, жутко неудобно. Хотя «неудобно» в данном контексте – слишком мягкое слово.
Неудобно сейчас как раз мне. Не знаю, как так получилось, но рядом с этой теперь-коллегой я больше не могу оставаться спокойной. Моя маска слезает с лица, как старая змеиная кожа, на поверхность выходит все темное, постыдное и так тщательно скрываемое. Штейн для меня – катализатор, ускоряющий выброс гормонов в кровь. Я почти чувствую себя спятившим бесполезным подростком.
Мне же нужно её убить… Но убивать сразу – это так скучно. Хищник должен сначала поиграть с жертвой.
Вот только непонятно, кто из нас есть кто – мы катастрофически опоздали на распределение ролей и теперь пытаемся справляться сами, но лично у меня не получается.
Очаровать и быть съеденной? Или же очаровать и съесть?
Я пытаюсь поддерживать разговор, отвечаю что-то на автомате.
Если она узнает, что я ведьма, ей точно захочется меня вскрыть. Выпотрошить, располосовать мое тело. Заспиртовать его содержимое и поставить баночки в аккуратные ряды на полках в лаборатории. Если я пойму, что она никогда не перейдет на мою сторону, у меня непременно появится искушение размазать её по ближайшей стенке. Убить и выкинуть из головы.
Когда Штейн говорит, от неё пахнет сигаретным дымом, лекарствами и немного духами. Это кажется удивительным – она ведь не пользуется косметикой, словно бы совершенно не старается выглядеть привлекательной, но, тем не менее, у неё это получается.
Спрятанные глубоко внутри эмоции и желания разлагаются, впитываются в костную ткань и кровь, причудливо уродуя понятие о нормальном самочувствии.
Мне будет плохо.
Мы в сотый или тысячный раз сядем рядом, попьем чай и поговорим о каких-нибудь пустяках, попутно пытаясь нащупать брешь в защите собеседника. Она постарается найти подтверждения своим предположениям обо мне, и я буду заниматься тем же самым. Франкен будет скользить по мне взглядами, острыми, как скальпель. Мимолетный укол, мой молниеносный выпад – подрались на словах-шпагах и разошлись.
Если дурные мысли материализуются, то лучше не думать ни о чем.
«Я буду убита. Я буду убита. Я буду…»
Плохое предчувствие гуляет по венам и артериям, наполняя ядом жизненно важные органы.
Я хочу зарыться пальцами в её волосы. Мне хочется оказаться ещё ближе.
- Доктор Штейн, вы никуда не торопитесь? – сладко улыбаюсь и делаю шаг вперед.
- Нет, - вскинутый чуть вверх подбородок, но больше никакого сопротивления.
Это вызов.
Как прекрасно.

Целовать Франкен так же холодно, как и просто смотреть на неё.
Тугое эхо слабости внизу живота и мягкие волны дрожи – то ли от ласк, то ли от нервов. Я балансирую на тонкой грани странных пугающих желаний. С одной стороны – нашпиговать Штейн змеями и полностью подчинить её себе; с другой – от нетерпения порвать на ней эту ужасную бесформенную серую майку, и, опять же, полностью подчинить себе, но только в другом аспекте. Я остаюсь посередине, так и находясь перед выбором. Соглашаюсь на роль ведомого, отдавая карты в чужие руки. Это так непривычно, и мне интересно, что выйдет в итоге.
Я лежу на холодном полу – между моими лопатками и ледяным бетоном всего лишь маленькая прослойка из тонкой ткани белого халата медсестры. От каждого поцелуя – привкус лекарств на языке. От каждого прикосновения – влажные выдохи через приоткрытый рот.
Рушится, гремя тлеющими обломками, манерная иллюзия взаимного безразличия. Аккуратно добавлять в каждое движение по капле искренности, подогревать ответные реакции на один градус в минуту. И смотреть, как бы чего не вышло.
Мы словно бы заново учимся чувственности; тренируемся, потираем затекшие после долгой спячки мышцы. У меня был кто-то любимый, у неё, должно быть, тоже, а потом мы обе променяли все на что-то более важное и необходимое.
У неё потрясающая грудь. Горячие поцелуи вниз по шее, обжигающее ключицы дыхание. Восхищенный взгляд зеленых глаз. Она будто и не смотрит вовсе, а трогает везде-везде, заставляя меня чувствовать себя так, будто я бесконечно долго падаю куда-то.
Сердце пульсирует где-то в горле, норовя вывалиться через рот во время очередного судорожного вдоха. Мир раздвигается на ширину моих ног. Растет нетерпение, движения становятся все более жадными, частыми и дерганными.
Потом становится горячо и тягуче-сладко. Удовольствие ударяет в голову, словно крепкий алкоголь. Я задерживаю дыхание, выгибаюсь, зажмуривая глаза, а потом расслабляюсь, отдаюсь в прозрачные лапы покоя, ощущая теплое тело рядом с собой.
Перед тем, как она снова оденется, провожу ладонью по сети неаккуратных шрамов на спине, словно говоря: «До встречи».

Наверное, после произошедшего нечто внутри должно было сломаться, измениться, расставить точки над «i». Как получается так, что все остается на своих местах, мне точно не понять.
Она докуривает, кидая то, что осталось от сигареты, в мусорное ведро – только огонек последний раз вспыхивает в агонии умирания. Улыбается, оставляя после себя тепло, запах духов и пугающую недосказанность, и хлопает дверью. Молча.
На месте моего монолитного каменного отчаяния остается полнейший игривый беспорядок.

[[alas]]

спасибо, автор, ваш текст очарователен
заказчик

[Гость]

[alas]
Не за что ) Я рада, что вам понравилось
Автор

[MedusaGorgon]

А че это когда про Штейна то пишется не он, а она??? Оо

[Гость]

MedusaGorgon
Поработаю кэпом. Обратите внимание на то, что в заявке указано

fem!Штейн

. То есть персонаж женсокого пола.

[MedusaGorgon]

А ну тогда сори, и еще один вопросец, можно свой заказ оставить?

[Гость]

MedusaGorgon
Вам правила почитать бы сначала, товарищ.

1. Заявки принимаются тогда, когда решит администрация (но, как правило, вскоре после закрытия очередного круга; круг закрывается по исполнении половины заявок или тогда, когда решит администрация). О новом приеме будет сообщаться заранее.